День цезарей  - Саймон Скэрроу

– Ноги в руки, братцы! – крикнул он.

С развеселыми криками юнцы дали деру вверх по улице, миновали дом Семпрония и нырнули в узкий проулок, где их глумливый смех вскоре истаял. Офицер с приглушенным ругательством кинул меч обратно в ножны и вновь занял место во главе строя. На подходе к дверям он выкрикнул приказ. Гвардейцы остановились; по команде офицера от строя начали попарно отделяться солдаты, трусцой отбегая и вставая на караул возле улиц и проулков, соседствующих с сенаторским домом. Когда посты определились, офицер взмахом руки велел подносить паланкины и повернулся, салютуя Семпронию:

– Префект гвардии Секст Афраний Бурр!

Этого человека сенатор прежде не видел, хотя и знал по имени. Бурр был одним из службистов, что по совету Палласа и императрицы получили повышение в последние месяцы правления Клавдия. Он был в числе сторонников восхождения Нерона на трон.

Ответить на приветствие у Семпрония не получилось: ко входу подплыл первый паланкин. Передний носильщик чуть слышно скомандовал, и носилки бережно опустили наземь. Внутри паланкина, судя по всему, прервался какой-то разговор. Последовала короткая пауза, после чего из полотняных складок показалась холеная кисть руки и раздвинула занавески. Вначале наружу выпростались красные сандалии из мягкой выделанной кожи, а затем вылез сам император и, выпрямившись, со вздохом сладострастия расправил спину. Словно не замечая Семпрония, он подошел к паланкину с другой стороны и протянул руку своей матери. Вскоре они стояли бок о бок. В тот момент, когда Агриппина закидывала себе на плечо край столы, затейливая прическа у нее слегка сбилась набок. На шее императрицы было заметно небольшое красное пятно как от укуса, от которого Семпроний предпочел отвести глаза.

Обвив мать за талию, Нерон словно только сейчас заметил сенатора и заговорил с ним так, будто они невзначай встретились на улице:

– Ах, дражайший мой Семпроний! Рад лицезреть тебя.

– Мне это очень и очень приятно, о император, – с поклоном произнес сенатор.

– Уверен в этом. Но давай же покончим с церемониями. Мы все теперь просто друзья.

– Для меня это честь.

Нерон томным взмахом отмахнулся от этих слов и продолжил:

– Мне сообщили, что ты нынче принимаешь гостей. По всей видимости, речь идет о пире?

– Да так, скромное торжество, – смиренно кивнул Семпроний.

– По дворцовым меркам, я уверен, это именно так. Мне сообщили, среди гостей присутствует и мой сводный брат?

– Да, император.

Нерон подступил к Семпронию так, что их лица отстояли буквально на локоть. В молчании император вгляделся в сенатора туманно-вкрадчивым взором, после чего наклонил голову и легонько тукнул его пальцем в грудь.

– Как я уже сказал, оставим выспренность. Сегодня можешь звать меня просто Нероном.

Выбравшись наружу, к ним приближался пассажир второго паланкина. В отсветах жаровен Семпроний разглядел Палласа. Под плащом из мягкой шерсти на императорском вольноотпущеннике была туника из лилового шелка. Пальцы уснащали взблескивающие камнями перстни.

Нерон обернулся к нему.

– Британник здесь, как ты и говорил.

Паллас мертвенно улыбнулся.

– Разумеется. Знать бы только, зачем он здесь?

Вопрос предназначался Семпронию, но вольноотпущенник при этом улыбался императору, словно сенатор был не более чем привратник у дворцовых ворот. Семпроний нервно сглотнул. Наконец непроницаемо – темные глаза Палласа перешли на него.

– Ну же, сенатор?

– Я был близок к императору Клавдию и Британника знал с детства. Моим долгом тогда было заботиться о нем, как, собственно, и сейчас. Я в долгу перед его отцом, который всегда был добр ко мне и благоволил как патрон.

– Весьма благородно с твоей стороны, – милостиво улыбнулся Нерон. – Уверен, мой покойный отец оценил бы доброту, кою ты оказываешь тому, кто есть для него плоть от плоти. Ну, а теперь не откажи нам в любезности проводить нас на твой пир. Мы тут все оголодали. Идем!

Не дожидаясь приглашения, император с матерью переступили порог и через скромную переднюю прошествовали к коридору, что вел через атриум в сад. Паллас дал Бурру указания, чтобы никто не входил и не покидал дом без его, Палласа, соизволения, и двинулся следом за венценосной четой. Семпроний поторопился нагнать его и зашагал рядом.

– Все-таки не мешало меня об этом как-то известить, – негромко, но твердо высказал он свое недовольство.

– Да? А меня не мешало бы известить о местонахождении Британника. А то покинул дворец и никого не уведомил… Никто его не хватился, пока августейшее семейство не село ужинать. Когда он не явился, нам пришлось на скорую руку разговорить его раба. Со всем этим на руках, я уверен, ты поймешь, что необъяснимое отсутствие Британника во дворце вызывает некоторое подозрение.

Семпроний искоса поглядел на Палласа. Если под подозрение подпадает сводный брат императора, то это же подозрение распространяется и на тех, кто составляет круг его общения.

– Неужто в его согласии посетить мой дом кроется что-то крамольное? Я же сказал, мы друзья.

– Друзья? – Улыбаясь в себя, Паллас кивнул. – Это хорошо. В наше время друзья нужны всем и каждому; любые, за каких только можно уцепиться. Но при этом не мешает знать, каким из них можно доверять, а каким – нет, и действовать сообразно. И это распространяется на всех без исключения, дорогой мой сенатор Семпроний, – от последнего сводника в Субуре до самого императора, будь он благословен. Ты понимаешь меня?

– Полностью.

Паллас нежно провел ему по плечу.

– Вот и хорошо… Ну да ладно, Британника мы сыскали, так что можно теперь успокоиться.

В сад они вышли следом за августейшей четой, при виде которой рокот разговоров моментально смолк. Воцарилась тишина, нарушало которую лишь тихое журчание воды в фонтане. Семпроний поглядел на возвышение и увидел, что Британник там тревожно замер. Между тем Агриппина захлопала в ладоши и с наигранной беспечностью защебетала:

– Ах, какая красота! Как скромно, просто и со вкусом! Наша душная столица может позавидовать этому озерцу покоя и благодати! А сколько здесь знакомых лиц!

Она заскользила к ближнему кругу гостей, приветствуя их поименно, в то время как те с пристыженным смущением вскакивали, переламываясь в почтительных поклонах.

– Да что вы, что вы! – увещевала Агриппина. – Не нужно, не нужно вставать! Мы не хотели причинять вам неудобство. Так, тихо проскользнуть и без чинов усладиться вместе со всеми… Сенатор Граник? Видеть тебя – приятная неожиданность. И тебя, милая моя Корнелия…

Нерон, как послушный сын, следовал за матерью, которая постепенно приближалась к возвышению, где со своими наиболее почетными гостями размещался сенатор.

– Живо, еще одно ложе к верхнему столу, – скомандовал Семпроний безотлучному номенклатору.